не хотелось расставаться с уютным кабинетом Виталины, к которому успел привыкнуть за последние две недели. Я уже безумно скучал по ней, по исходящему от ее волос легкому аромату кокосового шампуня, по запаху кофе, который она варила, когда мы делали перерыв, по ворчанию Геры на лежанке, по треску поленьев в камине в соседней комнате. И хотя мы попрощались всего лишь вчера вечером, меня уже тянуло обратно.

Я судорожно вздохнул.

Хотя, может быть, снова уехать в монастырь было и к лучшему, потому что с каждым днём я влюблялся в Виту все сильнее и едва мог думать о ней, не желая при этом зарыться руками в длинные волосы и прикоснуться губами к щеке. Это было невыносимо – смотреть на неё и не иметь возможности притронуться.

Серое небо, отражающееся в поверхности могучего Иртыша, песчаные обрывы бугров, пожелтевшая трава и практически голые ветки деревьев навевали на меня уныние. Абалак находился севернее Липовки на сто километров, и здесь наступление осени чувствовалось сильнее. Мне захотелось посмотреть на что-нибудь яркое, сочное, жизнерадостное. И я решил по возвращению в келью залезть в планшет и выбрать в интернет-магазине краски и шелк для платка.

– Пойдём на обед? – Спросил Владимир, стоящий за моей спиной.

– Да. Поехали. Ощущение, что я уже пару часов смотрю немое чёрно-белое кино.

– Тогда уж серо-коричневое, – засмеялся послушник. – На меня осень тоже так действует! Спать хочется – просто жуть! Но зима наступит уже очень скоро, все замерзнет. Там и дрова подвезут. И снова круговерть дел!

Он покатил коляску к монастырскому двору.

– Почему нельзя рубить дрова летом?

– Потому что здесь вокруг одни болота! Валить лес можно, только пробравшись далеко в дебри по замерзшей воде, – хохотнул послушник, направляясь в трапезную.

Там, за обедом я размышлял, какой узор мне лучше изобразить на платке. Вряд ли у меня получится нарисовать что-то сложное. Но мне может помочь отец Павел. К нему я и попросил Владимира отвезти меня.

В келье отца Павла, как всегда, было светло. Мало того, что шторы на окнах были раскрыты, над его рабочим столом горели две настольные лампы. Когда я въехал в комнату, он писал икону Абалакской Божьей Матери, склонившись над работой.

– Не помешаю, отец Павел? – Спросил я, остановившись в дверях.

– Нет, конечно. – Улыбнулся он. – Проходи, Матвей.

Мне понравилось, что монах сказал именно «проходи», а не «проезжай». Как будто со мной все было в порядке.

– Ваше предложение порисовать вместе ещё в силе? – Поинтересовался я, остановившись у его стола.

– В силе. Решился? – Он занимался золочением: подхватывал кистью тонкий лист сусального золота и наносил на нимб.

– Да. Все равно особо заняться нечем. Я, кажется, уже все фильмы пересмотрел и всю музыку переслушал… Хочу научиться рисовать на шелке. Кхм. Сделать платок в подарок, – меня поглотило несвойственное мне смущение.

– Для мамы?

– Нет. Для девушки.

– Ну, раз для де-евушки! – весело протянул отец Павел. – Платок должен быть, наверное, очень романтичной расцветки?

– Хочу нарисовать на ткани зелёные волны Средиземного моря с разводами белой пены и золотыми крапинками отражающегося в нем солнца.

– Красиво! Я буквально представил, как это будет выглядеть.

– Если я закажу материалы, вы поможете мне натянуть ткань на деревянную раму?

– А как же! Даже сам с удовольствием попробую новую технику. Может быть, вместе с тобой разрисую несколько платков и подарю их женщинам, которые трудятся у нас в пекарне и на кухне в трапезной.

Отец Павел снова открыл толстую книгу, которая была своеобразной «шкатулкой» для хранения сусального золота: на каждой странице под полупрозрачной пленкой лежал тонкий лист драгоценного металла. Иконописец снова поддел его кистью и нанес на нимб.

– Красивая, – я кивнул на его работу.

– Это самая почитаемая икона Богоматери у нас, в Сибири.

– Откуда взялся этот образ?

– Долгая история, – он еще раз провел кистью по нимбу, разравнивая золото, – но если вкратце, то дело было так. Давным-давно, в 1636 году, некой вдовице Марии, что жила здесь, в татарском селении Абалак, во сне явилась икона Божией Матери со стоящими по обе стороны от нее Николаем Чудотворцем и Марией Египетской. Богородица повелела построить в Абалаке церковь в честь этой иконы с приделами во имя двух увиденных Марией святых.

– Разве можно доверять снам? – усмехнулся я.

– В том-то и дело, что Богородица приходила к ней несколько раз, пока Мария не рассказала об этом сне архиепископу. По его благословлению в Абалаке началась постройка храма. Потом и икону написали. Она стала почитаться как чудотворная и получила название Абалакской по названию этого села. Оригинал, правда, был утрачен в ходе Гражданской войны, и где образ сейчас – неизвестно.

– Наверняка в Европу вывезли.

Отец Павел пожал плечами.

– Перед какой иконой мы тогда молимся на службах? – снова поинтересовался я.

– Здесь, в Знаменской церкви, имеешь в виду?

– Да.

– У нас хранится чудотворный список с иконы начала XX века. От него тоже были многочисленные исцеления, – отец Павел поднял на меня взгляд и снова улыбнулся.

– Понятно, – мне не терпелось начать выбирать материалы, которые мне понадобятся для платка. – Ладно. Поеду в свою комнату, не буду мешать.

– Как будешь готов рисовать, приходи. Если я буду не на занятиях в семинарии, то точно буду здесь. Помочь тебе вернуться в келью?

– Не надо.

Не без труда я вернулся к себе. Все эти двери раздражали! И все же я смог подъехать к планшету, который Владимир оставлял для меня разблокированным на подставке. Вводя голосовые запросы, я изучал статьи и видеоролики, как рисовать на шелке, какие краски и кисти мне потребуются. И когда в голове сложился полный список, я зашёл в один из интернет-магазинов, где и раньше делал заказы: покупал холсты и краски. Потратил уйму времени на то, чтобы положить в корзину парозакрепляемые профессиональные красители, кисти, атлас и крепдешин. Но когда дело коснулось оплаты заказа, возникла проблема. Карта, привязанная к сайту, не работала. Старик, и вправду, заблокировал мои счета!

***

Моей злости не было предела! Как он мог! Оставить меня без поддержки в моем состоянии! Я погрузился в такой ужас, похожий на тот, когда мне впервые сообщили в больнице о травме.

Отец был умён, но и я не глуп. Конечно, на мое имя были оформлены резервные счета, которыми никто не мог воспользоваться, кроме меня. Лично мной заработанные деньги: несколько лет по указке мамы я работал моделью на показах мужской моды, пока меня это не достало. Однажды даже вошел в топ-50 самых красивых юношей мира по мнению мужского издания журнала L’Officiel. Мама лично курировала мою модельную карьеру, наняла агентов в Европе и США для моего творческого продвижения и портфолио. Я и не думал, что эти деньги мне когда-то понадобятся! Да, за эти годы там, наверное, набежал приличный процент, но все равно это было ничто по сравнению с бесконечной суммой на карте, которая выделялась мне отцом. Сейчас карта не работала, и это выводило меня из равновесия. Мне будто перекрыли кислород! Приучив меня к комфорту, теперь отец забрал его у меня в воспитательных целях. Если бы я не был сейчас парализован, разнёс в этой комнате всё: вверх полетели бы книги, стулья и чашки на кофейном столике. Мой уровень бешенства подскочил до критической точки!

Я посмотрел на старинную икону и зачем-то попросил у Богородицы помощи, чтобы успокоиться. Не знаю, с каких пор я начал искать взглядом икону, чтобы вернуть душевный мир, но сейчас это казалось таким естественным, будто всю жизнь был верующим. Тут же облегченно выдохнул, потому что откуда ни возьмись в комнате появился Владимир. У него было такое хорошее настроение, что он едва не пританцовывал.

– Как ты тут без меня?

– Неплохо, – вздохнул я. – Из иконописной школы приехал?

– Да, – он прыгнул на кровать и закинул руки за голову.

– Нужна твоя помощь.

– Что такое?

– Надо оплатить заказ, но карточка лежит в рюкзаке.

Владимир достал кошелёк, и спустя некоторое время мы справились с оформлением заказа. Следующие несколько дней